«Иван Васильевич меняет профессию». 12. Как воевал с Русским царством крымский хан?

Главной внешней проблемой России в тот период были не шведы, а Крымское ханство. Где же конкретно безобразничал крымский хан? На самом деле, крымчаки безобразничали много где, а не только на Изюмском шляхе.

Изюмский шлях, или Изюмская сакма — дорога (шлях, сакма), одно из ответвлений Муравского шляха. Для Руси она (он?) имела особое значение, поскольку если не все, то многие набеги крымчаков осуществлялись именно по Изюмскому шляху.

На самом деле дьяка наверняка изумил бы такой приказ, потому что он выглядел явным «волюнтаризмом». Государство, чья мощь была подорвана голодом, чумой и опричниной, находилось в состоянии кризиса, и совершать «превентивные походы» на степняков армия была не в состоянии. Главной задачей русских было не наступление, а оборона, подготовка к отражению нового вторжения крымского хана и строительство укреплений на ближних и дальних подступах к столице.

Еще совсем недавно, летом 1571 года, войска крымского хана Девлет-Гирея (он же — Девлет I) подошли к Москве и едва ее не захватили. Как пишет историк Р. Скрынников:

Нашлись и перебежчики, которые сообщили хану о плачевном состоянии русского войска и брались указать ему дорогу к Москве. Все это побудило Гирея попытаться захватить главный город Руси, чего он, изначально, по-видимому, не планировал.

Что же сделал царь? Возглавил ли он лично оборону своей столицы? Вот как об этом пишет историк Н. М. Карамзин:

Приведенные Карамзиным цифры человеческих потерь являются, вне всяких сомнений, преувеличением (историки того времени, похоже, безоговорочно верили летописям), однако нельзя сомневаться в том, что десятки тысяч русских были убиты или уведены в рабство. Армия тоже понесла страшные потери, и, как пишет Р. Скрынников, в Москве осталось не более трехсот боеспособных воинов.

Бегство действительно можно поставить царю в упрек, хотя очевидно, что талантами полководца Грозный не обладал, и едва ли его присутствие могло бы предотвратить беду. Можно вспомнить, что и великий князь Дмитрий Донской, одержавший победу над Мамаем на Куликовом поле, в 1382 году во время нашествия золотоордынского хана Тохтамыша тоже оставил столицу.

В июне царь прибыл в сожженную столицу и в подмосковном селе Братошине принял гонцов крымского хана. Гирей вел переговоры с позиции силы и требовал отдать ему Казань и Астрахань.

В ханской грамоте было написано:

Царю пришлось выкручиваться, лавировать и даже унижаться. Он готов был обсуждать с ханом с передачу ему Астрахани. Однако тот, чувствуя слабость русских, требовал отдать ему и Казань.

Кроме Казани, хан просил и денег, то есть, по сути, выплаты дани.

Царь был готов обсуждать и этот вопрос; одни историки рассматривали это как признак трусости Ивана, другие — как свидетельство его изворотливости и хитрости. Если это и была искусная дипломатия, она все равно не сработала, и хан собрался в новый поход на Русь. В его войско входили не только крымские татары, но и ногайцы, и турецкие отряды, включая янычар. По подсчетам некоторых современных историков, армия хана насчитывала до 60 тысяч человек.

Бывший опричник Штаден писал:

Скорее всего, эти слухи были преувеличены; времена Батыя ушли в далекое прошлое, и сил на осуществление такого рода планов у крымчаков явно не хватало. Тем не менее опасность была крайне велика, и она усиливалась тем, что за спиной Крыма стояла могущественная Османская империя, которая развивала экспансию во всех направлениях, а не только в сторону Руси (впрочем, это обстоятельство шло русским скорее на пользу, поскольку дробило силы турок).

На этот раз русские войска оказались хорошо подготовлены к встрече незваных, но гаданых гостей, и в битве у села Молоди неподалеку от Москвы в августе 1572 года нанесли крымчакам сокрушительное поражение. Считается, что было убито и утонуло в Оке 27 тысяч татар; погибли все семь тысяч присланных султаном янычар и большинство крымских мурз, включая родственников самого Девлет Гирея. А множество знатных крымчаков попало в плен.

Покончив с опасным врагом, царь отменил опричнину и, как пишет Генрих Штаден в своих «Записках о Московии», впав из одной крайности в другую, даже запретил упоминать о ней.

Опричники должны были возвратить земским их вотчины. И все земские, кто оставался еще в живых, получили свои вотчины, ограбленные и запустошенные опричниками.

Казалось бы, после разгрома татар в генеральном сражении вопрос о Казани и Астрахани был решен окончательно и бесповоротно, однако побежденный Девлет-Гирей, подобно стоматологу Шпаку из пьесы Булгакова, никак не мог угомониться, снова и снова возвращаясь к этой теме. Впрочем, тон его переменился, и если раньше он требовал уступок, то теперь скорее клянчил.

Это был неприкрытый рэкет, однако Грозный уже не боялся хана («он пугает, а мне не страшно») и отвечал на его письма язвительно и едва ли не свысока. На предложение отдать Казань и Астрахань он писал:

Продолжение следует…

Автор — Александр Котов

Источник — ШколаЖизни.ру